Детка, слышишь, на улице плачет мой саксофон –

это джаз подворотен – пойдём, станцуем вальс косых стен

или регги пьяных бомжей, а лучше всего рок-н-ролл

перепуганных улиц, горбатых мостов и хрен с ним, хрен…

Не надо, не плачь, подбери свои крылья, давай побежим

прыгать с крыш, ловить снег, выплевывать звёзды вниз,

дарить любовь, целоваться, перепрыгивать лужи и

любить этот мир таким. Детка, крепче держи – держись

за мою ладонь, знаешь, я знаю все тайны этих миров,

просыпанных нами жемчугом в мокрый холодный снег,

смотри-смотри, они зовут нас взять их в своё тепло,

отогреть-согреть-разогреть-спалить-бросить вверх,

в прозрачный пластик неба, шутя пробить пару дыр

в европы-америки-австралии-азии-африки (что ёщё

мы забыли отметить с тобой на карте нашей мечты?),

детка, дай атлас, скорее, скорей, пока ещё можно всё,

и держись. Крепче, уже прозвучало громкое «От винта!»,

плоскость крыла развёрнута параллельно земле.

Послушай, а может, ну его – возвращаться в сонное никуда?

Детка, такое небо – давай останемся здесь…



...



Тому, кто это написал...

хочется хотя бы во что-нибудь снова верить

Бросаться раз за разом в стенку - разбивая лоб в кровь и до реберного хруста...

Я НЕ МОГУ БОЛЬШЕ!!! ...мне же больно...

Давай, закрывайся в своей скорлупе! ...только не зови меня больше, я больше не хочу умирать.

Октябрь зло ломится в виски, а я сижу давлюсь молоком и домашними булочками...

Ба, конечно, все понимает, но помочь не может ничем...

Если снова построить стены, я уже никогда не смогу выбраться.



Снег почти стаял, скоро снова будет солнечно и можно будет часами бродить по пустынной набережной... Надо будет, наверное, научиться совсем ничего не помнить, а еще - не писать бесконечных жалоб... Ведь в итоге я сама во всем виновата...



Жижка снеготалая противно хлюпает под ногами... Хлюпаю носом. Простуда. Цепляюсь за ветку. задорные воробьи горохом ссыпаются на землю, недоуменно молчат, - мол, зачем согнала...?



Замерзшими пальцами набираю домашний номер - я сегодня не приеду, мне отчаянно хочется сгинуть где-нибудь в этом Городе, свалиться куда-нибудь так, чтобы шаг - и нет следа...



Рука тонко ноет, наверное к ненастью... Выпустить бы из своей души все... Никто бы не проснулся... Утопить всех в своих кошмарах... Бред.



Чайки голодны и потому камнем бросаются в воду, прямо на крючки рыбаков, неспешно тянущих рыбин в лодки... А лебедей убили. Я точно знаю, кто...



Мой персоональный ад пьет безумный чай, ласково душит во снах, и иногда позволяет быть с собй рядом, чтобы воткнуть мне в сердце очередную иголку...

минус полтора литра...

от физраствора, плещущегося по венам, немного кружится голова...

Он снова на меня молчит.

Упорно.

Угрюмо.

Не отвечает на звонки и смс-ки.

Молчит на бессмысленный ор с моей стороны.

Молчит на все вопли о том, что я устала, что мне тоже бывает плохо...

Это наверное у него пытка такая... для меня.



...бесконечна пытка тишиной... (не помню, чье)



Я. Не. Могу. Так. Больше.



...слышишь, Мяу...?