…Легкий морозец только заставляет дышать чуть быстрее. Быстрее жить.

Я бегу. Сосны, укутанные снегом, как сладкой ватой, таращатся в небо… Серебряный глаз Луны бросает пригоршни света между ветвей. Взлетающий белой пеной снег сверкает мириадами огней, будто сумасшедший волшебник обратил в драгоценности добрую половину леса. МОЕГО леса. Безумная красота.

Я знаю, что в моих зрачках так же плывет Луна. Перевернутая и оттого кажущаяся совершенно пьяной… Кроваво-красная. А сегодня кто-то умрет…

Я бегу. Стелюсь по-над снегом бесшумной серой тенью.

Стволы сосен тянутся в небо, но им не достать до Луны. Кружится снежок. Вылетаю на прогалину. Я безумно люблю такие вот – ясные полнолунные ночи, когда зима идет на убыль, но до весны еще далеко…

В такие ночи зайцы выходят плясать на поляны. Завораживает. Но сегодня я не лежу на краю, любуясь. Я взрываю снег, одним длинным прыжком влетев между ними. Белые тени бросаются врассыпную. Я играю с ними, - они боятся, безумно боятся, им хочется жить.

А мне – хочется есть. И я охочусь. И мое дело – как. Можно, конечно, загнать козу, - но куда мне столько мяса? Да и в горы лезть не больно хочется, - высоты я все-таки побаиваюсь…

Я отпускаю свою полупридушенную жертву. Беги, косой. Жду немного, потом бросаюсь за ним. Глупый зайчонок, мне жаль тебя, но таков закон. А пока – беги. Сколько сможешь. Поиграем… в Немилосердную Смерть.

Повторяю все сумасшедшие петли следов – бегу за зайцем. По жилам – не кровь, расплавленное серебро. Погоня. В горле клокочет воздух… Никогда не умела бегать далеко и быстро… Вот близко и быстро – да. Подкрасться, бросок… и в зубах, брызгая восхитительной теплой кровью, трепыхается новая жертва…

Я бегу.

Я не хочу убивать тебя, заяц. Убивать – это подло, мерзко, - ведь ты – слабее меня. Но мне надо есть. Я должна дотянуть до весны…

Я бегу… Прыжок… Но – что это? Отчего в глазах так темно и такой дикой болью рвутся легкие?

Последний раз так я убегала от верхового пожара… Почему сейчас…? Сейчас же зима…

С разбегу врываюсь лапами в снег на очередной маленькой прогалинке. Медленно оседает поднятый мной снежный вихрь…

Заяц ушел. Не беда. Живи, косой…

Шаг, другой.

Нестерпимая боль в боку.

Еще шаг. Поворачиваю голову. Бок в клочья. Снег испачкан алым.

Что это?!

Из сомкнутых кустов впереди выступают на снег волк и волчица. Он – чуть впереди. Мощный, поджарый. Идеальный убийца. Густой мех скрывает мускулистое тело.

Обнажаю клыки. Молча.

Кто не борется – уже проиграл. Великая Заповедь Леса. А я дорого продаю свою жизнь. Сколько поединков видела уже эта Луна…?

Волчица глухо рычит. Зло. Рычание клокочет у нее в горле, и облачка пара вырываются из ее раскрытой пасти.

Стало заметно холоднее.

Она красива, эта волчица… Мех отливает серебром в лунном свете. Она все скалит жемчужные клыки, - это ее зубы только что располосовали мой бок.

Волки ненавидят меня. Я – рысь. Их заклятый враг.

Когда-то очень давно, когда я была еще совсем несмышленым котенком, и мама носила меня в наше логово из бурелома за загривок, и, ласково урча, вылизывала шерстку, мне приснился сон. Что я – ЧЕЛОВЕК. И что читаю книгу (знать бы – что это?), где рысь загрызла маленьких волчат и ослепила волчицу… Бессмысленная жестокость.

Я бы не пошла на такое никогда. Хотя… зарекаться глупо.

Волки ненавидят меня.

Могучий белый волк идет кругом. Медленно поворачиваюсь за ним, стараясь не терять из виду волчицу, но та спокойно ложится на снег…

Знакомо. Когда нужно убить, например, лося, я так же хожу кругами, выматывая несчастное животное, пока оно не рухнет в снег.

Волк огромен, - почти в два раза больше, чем я. У него черные, как безлунная тоскливая ночь, глаза. Густая белая шерсть… А глаза – черные… Взгляд – острый, как стальные зубы капкана.

Круг завершен. Еще один. И еще.

Пока поворачиваюсь. Кружится голова. Снег стал красным.

На пятом круге к нему присоединяется волчица. Изящная серая тень. Вот кто действительно мечтает меня убить. За что?

Мой мех уже грязно-бурый от крови. С каждым сердечным толчком все уже поле зрения. Я куда-то проваливаюсь…

Еще круг. И еще. И еще. Я потеряла счет. От серых теней рябит в глазах, и я перестаю за ними следить…

Еще круг. Подкашиваются лапы…

Волчица прыгает. И будто жгучий мороз сковал мгновенно весь мир – замирает в прыжке. Застывают лениво кружащиеся равнодушные ко всему хлопья снега. Замирает белый волк, подняв переднюю лапу для следующего шага. Замирает наполовину расправившая крылья, только что сорвавшаяся с ветви над моей головой, белая сова…

По лесу течет запах. Этот безумный сладковато-терпкий, вкрадчивый, жестокий запах, от которого все переворачивается внутри, - запах Человека. Запах Смерти.

Волчица, немыслимым образом извернувшись, опускается на снег на все четыре лапы сразу, – какая глупость, так же и хребет сломать недолго, - перед волком, который глухо рычит… Он пропускает ее чуть вперед, разворачивается, бросив мне презрительный взгляд, и пара скрывается в чаще.

А я не могу шевельнуться. Еще круг – она бы просто загрызла меня.

Делаю шаг…

Волки вытоптали вокруг идеально круглую тропу.

Вязну в снегу.

Снег насквозь красный. Лунный луч, освещая брызги моей крови, превращает его в россыпь рубинов. Красиво.

Человек уже совсем близко.

Повернуться.

Оскалиться.

Прыгнуть, - он сзади.

И – свобода!

Хлопок. Будто сова резко распахнула прямо над моей головой крылья…

Мама, мамочка, почему же так холодно? Еще ведь несколько мгновений назад был тепло. Что случилось? Мама…

Хлопок.

Холодно.

Я падаю. Какой чудесный пушистый снег… Сейчас непременно зароюсь в него носом, снежинки будут щекотно таять… он укроет меня ото всех напастей… я же еще всего лишь глупый рыжий котенок… Поднимаюсь на передних лапах… так забавно падать прямо в снег мордочкой – получается такой звук – пуххх! И тебя засыпает целая куча пушистых хлопьев. Только… почему я почти ничего не вижу…?

Хлопок.

Человек…подходит совсем близко… протягивает руку…

Холодно…

В глазах непередаваемого теплого цвета я вижу что-то похожее на жалость…

Хлопок… как будто гром самой первой весенней еще сухой грозы сыплется по лесу звонким сосновым голком…

Темнота…

…